Царская дыба [= Государева дыба] - Александр Прозоров

Потом дорога повернула в исконно русский сосновый бор, немного попетляла по нему, опять вернулась в луга, на которых тут и там стояли редкие дубы или собравшиеся в небольшие рощи клены.

— Смотри, Семен Прокофьевич! — первым заметил опасность сын боярина Батова Григорий. Он указал в сторону одной из мелких рощиц, над которой поднимался к небу сизый дымок. В несколько мгновений дым загустел и непроницаемо почернел, словно на костер кинули пару старых автомобильных покрышек. — Сбегать посмотреть?

— Без толку, — отмахнулся Зализа. — Будь конным, может караульщика бы и нагнал. А пешим… Ну, Константин Андреевич, что теперь делать разумеешь?

— Ничего, — Росин приподнял мушкетон и, поведя плечами, сдвинул ремень немного назад. — Епископ вперед нас разведку сюда заслать не мог. Значит, кто-то своих односельчан об опасности упреждает. А мы не за добычей идем, пусть прячутся.

Однако в душе Костя все-таки встревожился, а потому не стал давать команды на привал, хотя люди уже часов семь находились на ногах. Он заторопился вперед, надеясь обогнать неведомую пока опасность.

Луг сменился несколькими свежевспаханными делянками — хотя жилья в пределах видимости по-прежнему не попадалось. Потом дорога нырнула вниз, во влажно пахнущий тенистый овражек, выбралась наверх, пересекла узкую заросшую осокой верею, повернула в густой орешник, понизу которого чахлый шиповник пытался растопыренными ветками найти хоть немного солнца. Здесь-то они и наткнулись на ровную стену щитов, перегораживающую проход.

Прямоугольные, похожие на древнеримские, щиты в рост человека стояли на земле. Над ними поблескивали металлом разномастные шлемы, большинство из которых относилось к рыцарским «ведрам» и «армэ». Еще выше покачивался ровный ряд копейных наконечников. Числом двадцать семь штук.

— Вот и жопа пришла, — лаконично высказал всеобщее мнение Архин, погладив живот, снял с шеи мушкетон и открыл полку, чтобы подсыпать на нее пороху.

Впрочем, одноклубникам сразу стало ясно, что мягкая свинцовая пуля еще способна пробить толстый деревянный щит, но даже если стрелять ею в упор — убойной силы, чтобы нанести серьезную рану стоящему за щитом человеку, у нее уже не хватит. А когда на том еще и доспех…

Росин затравленно оглянулся назад. Чего сейчас не хватало для полного абзаца, так это появления позади конных епископских сотен.

Прослав вместе с лошадьми торопливо отступил назад, на узкую и длинную полосу вереи, туда же Картышев отвел замученную долгим переходом Ингу.

Путники медленно выстраивались перед стеной щитов, на расстоянии пары десятков шагов, прикидывая свои шансы.

У местных длинные копья, у путников — сабли и штыки на мушкетонах. На тесном пространстве зажатой между густыми кустарниками дороги короткое оружие удобнее, если только…

Если только удаться проломить стену и не напороться на острые жала длинных копий, которые к этой стене способны просто не подпустить.

Даже с учетом того, что залп из мушкетонов выбьет кого-то из плотного строя, шансы на успех получались не очень великими. А то, что пробиться без потерь не получится при любом исходе — ясно было каждому.

— Кто вы такие, латники, и какого хрена делаете на нашей земле? — строго спросили из-за стены щитов.

— А-а?! — удивленно встрепенулся Росин и предупреждающе положил ладонь на плечо Зализы, уже раскрывшего рот для ответа.

— Глухие, что ли? — голос из-за щитов зазвучал громче. — Какого хрена, говорю, сюда приперлись, и кто такие?!

— Да, блин, расклад у нас стремный получается, — холодея от невероятного предчувствия заговорил Росин. — Местный епископ на хвост упал, когти рвать приходится, как протону на ускорителе…

— На чем? — стена щитов раздвинулась, и вперед выступил высокий рыцарь в любовно начищенных доспехах, с высоким султаном на шлеме «амбрэ» и с длинным белым плащом за плечами. Он откинул крючки, поднял шлем, красиво положив его на локоть согнутой руки и тряхнул головой. — Кого ты разгонять собираешься? Повтори.

Росин тоже выступил вперед.

— А я тебя знаю, — показал на него пальцем рыцарь. — Ты мастер из питерского «Шатуна».

— И твое лицо мне знакомо… — задумчиво зачесал нос Костя. — Видел я тебя.

— Еще бы! — звучно расхохотался рыцарь, разводя руки. — Витя Кузнецов из «Ливонского креста»! Свои!

— Егор, выпей! — Кузнецов протянул кубок слуге, и тот покорно осушил немалую посудину.

— Что, боишься, отравят? — усмехнулся Костя.

— Нет, — жизнерадостно расхохотался рыцарь, снявший в своем замке кирасу, и оставшийся в бархатном колете с прорезями на боках, сквозь которые проглядывала шелковая подкладка. — Просто ходит тут трезвый, как укор совести. Пусть тоже выпьет.

Пир еще только начинался. Гости и хозяева вперемешку расселись за длинным столом из поставленных на козлы дощатых щитов.

Многие друг друга узнавали, вспоминая встречи на ролевых играх или военных инсценировках, а то и совместные пьянки в самом Питере — и далекое прошлое, оно же будущее, теперь казалось всем чем-то вроде массовой галлюцинации.

Кувшины с вином, блюда с жаренными петухами и целиком запеченными косулями еще стояли нетронутыми, а стол гудел множеством разговоров так, словно хмельные напитки успели изрядно развязать языки. Только братья Батовы собрались на конце стола в молчаливую кучку, но сам боярин Евдоким, желая подчеркнуть родовитость, уселся рядом с хозяином замка. Государев человек Семен Зализа, защищая царский статус, уселся по другую сторону, и Кузнецову приходилось разговаривать с председателем клуба «Черный шатун» через их головы:

— Ну, как устроились, рассказывай?

— Нормально вроде. Вот, Семен Прокофьевич, — Зализа с достоинством кивнул, — место нам на Суйде отвел. Построились мы там, хозяйством обзавелись, две мануфактурки небольшие поставили, по выдувке стекла и выделке бумаги, летом хотим еще пороховую мельницу организовать. Половина мужиков там осталось, работают. А вы как в замке оказались? Давайте, про себя рассказывайте.

— Ну, что, — Витя отхлебнул из кубка и вальяжно откинулся в кресле. — Как от вас откололись, Сашка наш, Великий Магистр, сюда нас повел. Говорил, небольшая фогтия, людей мало, рыцарей мало. Мы при оружии и доспехах, неплохих по здешним меркам. Вот и примут. А получилось малехо наоборот: рыцари как врюхались, что мы русские, решили разоружить да и продать куда-нибудь на сторону. Ну, Сашка лапки кверху задрал. Они, говорит «великие ливонские рыцари», раз так решили, надо смириться и подчиниться. Но тут эти засранцы еще и баб наших лапать начали. Неля, вон, даже из баллончика кому-то прыснула. Они за мечи схватились, ну и мы тоже. Короче, порубили мудаков в капусту, и сели в замке. Великий Магистр наш приссал, что Орден за них мстить примчится, и свалил куда-то, а мы остались.